Джером Дэвид Сэлинджер - Ранние рассказы [1940-1948]

— Я говорю, мы все подождем, пока они вернутся, правда? Они съездят в город за одним мальчиком, Фордом. — Мисс Эйглтингер хотела отпустить трубку, но вместо этого схватилась за нее крепче. — Очень необычный мальчик. Поступил к нам в октябре, — надсаживалась она. — Необщительный.

Барон, хоть и не понял ни слова, довольно кивал.

Обессилевшая мисс Эйглтингер прикрыла рукой перенапрягшееся горло и охотно уступила инициативу мистеру Миллеру, стоявшему наготове за ее спиной.

Миллер, взяв трубку, гаркнул в нее:

— Wir werden sofort zuruick[22]…

— Будьте добры, говорите по-английски, — перебил его барон.

Немного смутившись, Миллер все же продолжил:

— Мы скоро вернемся. Возьмем парнишку, который не пришел к нам в гости, и сразу назад.

Барон понял Миллера и кивнул, затем отыскал глазами свою любимицу Дороти Вуд, — он каждый раз пугал ее до смерти.

— Ты ничего не ела, — попрекнул он Дороти. — Ешь.

Дороти от волнения только покраснела.

— Ничего не ест, — посетовал барон.

— Надевай пальто, именинница, — велел Миллер, подойдя к Корин.

— Не надо, — взмолилась она, — прошу вас.

— Корин, детка, — вмешалась мисс Эйглтингер, — ведь не исключено, что Рэймонд Форд просто забыл о твоем празднике. Забыть может и воспитанный человек. Ничего страшного, если ты напомнишь ему…

— Я напомнила утром. На перемене. — Корин выдавила из себя самую длинную за весь вечер фразу.

— Конечно, детка, но ведь с ним, возможно, что-нибудь случилось. Мальчик мог заболеть. Ему пришлось лечь в постель. А ты — ты отвезешь ему кусочек чудесного именинного торта, верно, мистер Миллер?

— Именно так. — Миллер взялся рукой за спинку стула мисс Эйглтингер. — Паренек, видно, что надо, — предположил он, с причмокиваньем копаясь в зубе языком. — Он чего, школьный Фрэнк Мерривел, или еще кто?

— Кто? — сдержанно переспросила мисс Эйглтингер, не спуская глаз с лежащей на спинке стула руки.

— Ну как — лучший атлет в классе. Все девчонки от него без ума. Король беговой дорожки, самый…

— Он — атлет? — не выдержал Лоренс Фелпс, — да он не умеет футбольного мяча отбить. Знаете, что один раз было? Роберт Селридж увидел, как Форд идет по спортивной площадке, окликнул его и бросил мяч, причем не сильно, и знаете, что сделал Форд?

Мистер Миллер, ковырявший теперь ногтем мизинца между коренными зубами, помотал головой.

— Отскочил в сторону. Честно! И даже не сбегал после за мячом. Представляете, Роберт Селридж чуть не вмазал ему за это! — Теперь пухлая мордочка Лоренса Фелпса повернулась к хозяйке. — А откуда он взялся, этот Форд, а, Корин? Он же не здешний.

— М-мм, — едва слышно ответила Корин.

— Что? — переспросил ее Лоренс.

— Она говорит, не твоего ума дело, — ввернула преданная Дороти Вуд.

— Корин, — с укором произнес мистер Миллер, вынув палец изо рта, — разве так можно?

— Ты расскажи им про его спину, — посоветовала братцу Марджори Фелпс. Сияя, она оглядела стол и пояснила: — Лоренс видел спину Форда, когда был медицинский осмотр. Она у него вся разукрашенная. Жуткие следы. Вот.

— А-а, про это. Ага, — подтвердил брат. — Мамаша наподдает ему. Хозяйка встала.

— Ты врун, — гневно произнесла она и задрожала. — Он ударился. Упал и ударился.

— Дети, дети! — вмешалась мисс Эйглтингер, с беспокойством оглядываясь на барона, который, однако, с головой ушел в изучение узора на вышитой скатерти.

— Ну хорошо, хорошо, упал и ударился, — согласился Лоренс Фелпс.

Корин села, все еще дрожа.

— Лоренс, попрошу тебя никогда больше не повторять того, что я услышала, — сказала мисс Эйглтингер. — Во-первых, это мало похоже на правду. Подобные случаи, все без исключения, разбирает школьный комитет. Если мать этого мальчика…

— А я, между прочим, знаю, почему Корин нравится Форд, — перебивая ее, многозначительно заметил Лоренс, — только не скажу. — Он мельком взглянул на вспыхнувшее личико хозяйки. Затем, как опытный коллекционер, ловко пришпиливающий к бумаге крылышки мотылька, Лоренс пригвоздил ее к позорному столбу. — Просто Луизе Селридж стало завидно, что Корин лучшая по ораторскому искусству, и она прямо при всех, в раздевалке, обозвала ее немецкой шпионкой. И Корин заревела. И еще Луиза сказала, что даже ее отец говорит, пусть Корин с папашей едут к своим немцам и кайзеру в Германию. А Рэймонд Форд в этот день дежурил в раздевалке, и он бросил Луизино пальто в проход, — Лоренс остановился, но только, чтобы перевести дух, — а на прошлой неделе Корин притащила после уроков свою собаку, чтоб показать Форду. И еще она написала на доске его имя во время перемены и хотела стереть, а все видели. — Разделавшись с крылышками мотылька, Лоренс рассеянно оглянулся и спросил у стоявшего позади него лакея: — Можно другую ложку? Моя упала.

— Лоренс! Разве можно повторять такие вещи!

— Клянусь! — сказал Лоренс, как будто его правдивость поставили под сомнение, — можете узнать у моей сестры. У кого хотите можете узнать. Форд протягивал Луизе Селридж пальто, когда она это сказала. И он ей его не отдал. Бросил прямо в проход. Честно…

— Который час, Миллер? — вдруг спросил барон.

Все в комнате притихли. Миллер приподнял рукав.

— Двадцать минут десятого, барон, — он повернулся к Корин, — ну, что решаем, детка? Едем за парнишкой или нет?

— Да, — ответила Корин и чинно покинула столовую.

Дорога была темной и скользкой, а мистер Миллер не надел на колеса автомобиля цепей противоскольжения — он их не признавал.

— Твоего привезут завтра, — пообещал он Корин откуда-то из непроглядной тьмы. Он то и дело возвращался к аллигаторам брата, — пока парнишка с ноготок, но вырастет. Ого-го какой вырастет! — Миллер присвистнул, и на Корин пахнуло табаком.

— Пожалуйста, езжайте помедленнее.

— В чем дело? Кто-то перепугался?

— Вот эта улица, — волнуясь, объяснила Корин, — здесь, будьте добры…

— Где? — спросил Миллер.

— Вы проехали!

— Ничего, это мы исправим.

Машину занесло, она вильнула и встала передними колесами на тротуар.

Корин, дрожа, вылезла и пробежала по гололедице с четверть квартала в ту сторону, где должен был сиять желтыми огнями «Дворец омаров».

Что-то было не так. Во «Дворце омаров» совсем не горел свет. Витрина и электрическая вывеска были чернее ночи.

— Закрыто вроде? — произнес Миллер, дотрагиваясь до Корин. При минусовой температуре его дыхание было заметней, чем он сам.

— Дом не бывает закрыт. Ресторан бывает, а дом не бывает. На верхних этажах живут. Рэймонд Форд живет наверху.

В ту же секунду, отчасти подтверждая правоту Корин, из темного дверного проема, едва не задев ее, вывалилась женщина с двумя чемоданами. Свет в подъезде так и не загорелся.

С чувством плюнув себе под ноги, женщина швырнула чемоданы на ледяную дорожку и повернулась лицом к входу. Мистер Миллер молча отодвинул Корин, когда у дома замаячил второй силуэт — маленького мальчика. Корин обрадованно окликнула мальчика, но он, вероятно, ее не услышал. Подойдя к женщине с чемоданами, он встал рядом с ней и стал смотреть туда же, куда смотрела она. Мальчик достал что-то из кармана, расправил, надел на голову и натянул на уши. Корин узнала его авиаторский шлем.

— Слушай, — строго сказала женщина, с которой был Рэймонд Форд, — я имею право забрать мои боты.

Корин сперва вздрогнула от неожиданности, но потом сообразила, что женщина обращается не к Рэймонду Форду, а к кому-то, кто появился в двери: к горящей сигаре.

— Я же сказал, — ответила сигара, — ресторан на замке. И останется на замке, пока босс не схоронит брата. У тебя полдня было. Могла сто раз боты взять.

— Да ну? — сказала женщина, которая была с Рэймондом Фордом.

— Ага, — ответила сигара, покраснев сильнее, — боты в кухне не держат. По-моему, ясно.

— Слушай, — не унималась женщина, которая была с Рэймондом Фордом, — я по дороге на вокзал заеду в участок, к фараонам, понял? Человек имеет право забрать свою собственность.

— Пойдем, прошу тебя, — сказал Рэймонд Форд, беря женщину за руку. — Не отдаст он тебе боты, сама знаешь.

— Хочешь, иди. А меня не торопи, — огрызнулась женщина, — я без бот отсюда ни шагу.

Со стороны двери донесся звук, напоминавший смешок.

— Ноги замерзли — открой чемодан. У тебя есть чем согреться. Заложи за воротник.

— Мама, пошли. Прошу тебя, — взмолился Рэймонд Форд, — ты же видишь, он тебе ничего не отдаст.

— Мне нужны мои боты.

Дверь хлопнула. Боязливо подняв глаза, Корин увидела, что сигара исчезла.

Мать Рэймонда Форда вдруг сделала несколько отчаянных прыжков по скользкой дорожке, потом, опасно резко затормозив, все же удержала равновесие и принялась стучать кулаком по темной витрине ресторана, той самой, где обычно на колотом льду таращили глаза омары. Работая кулаком, она выкрикивала слова, которые приводили Корин в смущение, если она замечала их на стенах и заборах. Корин почувствовала, что мистер Миллер крепче сжал ее предплечье, но приросла к земле, потому что напротив нее стоял Рэймонд Форд.